Подснежники на проталине

     Для первокурсника каждый новый преподаватель – загадка: как там у него на занятиях – интересней, чем в школе? Сильно он строгий или нет, можно ли его «увести в сторону», чтобы вызвать к доске не успел? А списать на контрольной?

     Украинская литература начинается со знакомства.

   -  Добрий день. Мене звуть Мариш Емілія Михайлівна. Давайте знайомитись. Я називатиму ваше прізвище за списком, а ви підійматесь. Якщо скажу неправильно – вибачте і виправте, будь-ласка. А то був у мене випадок. Бачу в журналі прізвище і не знаю як його прочитати, щоб людину не образити. Читаю: К’озел. А з-за парти голосно так: „Я не К’озел, я Коз’ел”.

   -  Мы сразу принимаем Эмилию Николаевну в круг своих друзей – весёлые люди всегда ценятся.

     Учительница по очереди называет нас всех по именам.

   -  Кого я забула назвати? Вас, дівчинко? Як ваше прізвище?

    „Ви, вас”, - это так приятно, - совсем иначе, чем в школе. Это красивее. Сразу начинаешь ощущать себя такой важной персоной…

     Какая светлая, чудесная женщина! Ей так к лицу слова Лесиной Мавки „Я в серці маю те, що не вмирає”.

     С Эмилией Николаевной мы осваиваем за год программу двух школьных лет по литературе, учим стихи и пишем сочинения, излагая свои суждения о литературных героях. Учительница иногда разрешала нам вместо сочинений сдавать иллюстрации к программным произведениям. Порой я писала сочинение, а когда было время и настроение – рисовала. В застеклённом шкафчике в кабинете у Эмили Николаевны хранилось большое количество моих графических работ. На обратной стороне каждой работы красовалась где-то моя фамилия, а где-то фамилии моих друзей, будущих машинистов…

     Новичков в техникуме видно сразу: они поначалу ходят «стадом». Пока не разберут что к чему.

    В общежитии мы быстро адаптируемся, знакомимся со старшекурсниками, которые всегда рады поделиться жизненным опытом, и становимся полноправными членами КЭМТовского коллектива. И вот уже мы носимся по коридорам с конспектами, сковородками, кастрюлями, хлопая дверьми, делимся впечатлениями и пьянеем от свободы. Но не зря говорят, что свобода – это осознанная необходимость. Понимание этой истины приходит очень скоро. Каждый день нужно готовиться к занятиям, покупать продукты, готовить еду, убирать. Стипендия почему-то так быстро тает, а кушать хочется каждый день, и не раз. И мы решаем вчетвером по очереди дежурить по кухне и по комнате. Для этого рисуем красивый график дежурств и прикрепляем его на двери.

     Три дня всё идёт чётко по графику. На четвёртый – весь наш план ломается, как мыльный пузырь.

   -  Девочки, у нас обед не сварен. Кто дежурный? Ага, Соня, ты! Готовь обед, мы есть хотим, мы звери!

   -  А я не умею.

   -  Так учись, мы все мало что умеем.

   -  Не хочу!

   -  Вот это номер! Как же ты на свете жить собираешься? Представь себе, возьмёт тебя замуж какой-нибудь этэшник, и ты ему раз не сваришь, два не сваришь, а на третий раз он тебя саму съест – ты же у нас вон какая хорошенькая!

   -  Не съест! – качает пепельно-русой волной волос Соня. – я себе в мужья возьму такого, как мой папа.

   -  А какой у тебя папа?

   -  Он у нас и готовит, и стирает, и мастерит – всё делает.

   -  Но не всем же такие достаются!

     Соня нехотя идёт на кухню жарить яичницу. Папа у Сони и правда замечательный. Он приехал через месяц, купил дочке обновки, отремонтировал и начистил обувь, всех нас сфотографировал и подарил карточки.

     Понемножку наш быт наладился. Мы повесили тюль, цветы, положили дорожку и скатерть, убрали и вымыли всё – от окна до двери. Стало уютно и красиво. Заниматься в такой комнате – одно удовольствие.

   -  Тома, что ты там всё бормочешь, как заклинание?

   -  Да стих на завтра по украинской литературе. «Мамочко, голубко, прийди, подивися…» - бормочет она опять вполголоса.

   -  Як наші дівчата за розум взялися, - добавляю я  в рифму.

   -  Щоби не робили – ми всі разом, - это Люда.

   -  Двісті сьому збудимо одразу! – добавляет Соня,  вытаскивает из-под кровати железный тазик. – Девочки, припев, -все вместе!

Ех, общага, ах, общага – класна!

І компанія у нас прекрасна.       

Щоб ми не робили – ми всі разом,

Двісті сьому збудимо одразу!

      И вот уже наш комнатный гимн готов и звучит под аккомпанемент ударов по тазику и звон чашек с ложками. К этим звукам вскоре добавляется стук в дверь.

   -  Ну вот, кажется, достучались, разбудили кого-то… Входите!

     В открытом проёме двери появляется стройная фигура парня: брюки –клёши, приталенная модная рубашка, волнистые пшеничные волосы до плеч.

   -  Что у вас тут происходит, девочки? Что за грохот?

   -  А… Да ничего особенного. Это у нас тут… тазик свалился с антресолей… Извините, мы больше не будем. А ты кто такой?

   -  Я из двести седьмой, второй курс ЭТ. Мы под вами живём.

   -  А мы и не знали, что там такие стильные мальчики живут…

     Парень краснеет до ушей и пятится в коридор, успевая при этом присмотреться к нам под дружный смех.

     Со временем, не за один день, в весёлой и дружной компании, мы научимся многому: готовить борщ и котлеты, вареники и блины, научимся вязать и шить – чтобы ни перед подругами, ни перед ребятами стыдно не было. Они-то всё замечают… К третьему курсу из нас получатся неплохие хозяйки.

   -  Девчонки, оцените, какую я себе юбку сварганила, Соня, глянь! Что ж ты там в углу руками закрылась? Ты плачешь… Кто тебя обидел, скажи, я ему сейчас…

   -  Не трогай её. У неё родители разводятся.

Королевы любят сильных

     Математику не зря называют королевой наук. Оказывается, все процессы в природе и обществе можно описать математически.

     Математику и геометрию у нас в группе ведёт Тамара Ильинична Пашковская. Сразу чувствуется, как хорошо знает, как любит свой предмет.

     Все хорошие математики в чём-то похожи друг на друга, мне так кажется. Задачи у них решаются  легко и просто – словно ниточки из клубочков раскатываются, теорему доказать для них – сущий пустяк, а их чертежи на доске такие аккуратненькие, такие ровненькие. Да и сами математики стройны, подтянуты, и жизнерадостны, словно пятёрки в журнале.

     Тамара Ильинична чётко, по полочкам, раскладывает сложный материал, периодически справляясь, всем ли понятно. Поначалу бывают трудности с терминологией. Многим приходится на ходу менять привычный украинский язык общения на русский. Спецпредметы тоже будут на русском – техникум готовит специалистов для всей сети железных дорог Советского Союза, люди должны понимать друг  друга везде – и в Прибалтике, и в Сибири, и в Казахстане.

     Тамара Ильинична чертит на доске, затем оборачивается:

   -  И кому это я всё объясняю… Андрей! Я вижу, придётся тебя от Инны отсадить за другую парту…

     Однако каким бы замечательным ни был математик,  ему порой бывает очень сложно чему-нибудь научить человека, не имеющего хорошей школьной подготовки. Уже на первой контрольной видно, какие мы все разные. Конечно, мы стараемся помогать друг другу, как можем. Но как объяснять человеку сложную задачу, если у него огромный школьный пробел? А ведь без экзаменов удалось поступить… И вот в группе первые потери – Людочка и Серёжа забирают документы. Нам жаль с ними расставаться, ведь мы уже успели к ним привыкнуть. Но что поделаешь – «королева наук» сурова. Все королевы любят сильных.

“Колечка, помоги!”

   Первая сессия – это всегда волнительно. Особенно экзамен по истории. А ну-ка, попробуй всё выучи,- всё знать невозможно.

     Тамара вот уже десятую  стопку шпаргалок пишет. Что-то в уголочке читает Люда. Раскраснелась от нервного напряжения Соня, вздыхает:

   -  Девочки, я уже не могу. Люда , проверь у меня даты.

     Что-то помнится, что-то нет. Конечно историк Николай Родионович Брызгалов – человек добрый, но спрашивать будет капитально, особенно даты. Как человек в прошлом военный, он любит по военным событиям гонять, про Бисмарка с Тройственным союзом спрашивать. А ещё сколько всего! Нет, историю знать, конечно, надо, но кто придумал ставить по ней оценки? Ведь ещё неизвестно, правду ли пишут там в учебнике.

   -  Всё! Тихо гравием шурша, крыша едет не спеша… Пойдёмте, наконец, проветримся,- решаем вместе.

     Мы одеваемся и гурьбой идём в близлежащий молодой парк, к памятнику Николаю Островскому, где любим обычно гулять по вечерам среди юных, как мы, деревьев. И Островский для нас – не совсем памятник. Он скорее такой же студент, как и мы, только постарше, ведь он раньше учился в нашем техникуме. Правда, это было давно, и техникум назывался тогда иначе.

   -  Привет, Николай Островский! – бойко здоровается Соня. – Скучно тебе здесь одному, вот пришли тебя проведать. Идём с нами завтра историю сдавать! Мы смеемся, окружив памятник. Островский молчит, - наверное, ещё не решил, что ответить.

   -  Соня, молчание – знак согласия.

   -  Ой, девочки, кто бы знал, как я боюсь! Вроде и язык хорошо подвешен, а как подумаю о завтрашнем дне, - коленки подгибаются. Тамара хоть шпаргалок понаписывала. А я столько писать ленюсь, и даже если попытаюсь вытащить – обязательно опозорюсь. А не сдам на четыре – плакала стипендия.

     Соня опять поднимает глаза на памятник, роясь в карманах пальто.

   -  Вот, Коля, посмотри, трояк остался. О, веточка еловая! Пахнет как!

   -  Смотрите, Новый Год в парке! – и водружает украшение на постамент. – Колечка, помоги!

    Колечка молчит, как и прежде, размышляет.

    Тогда Соня становится на колени, сложив ладони на груди, и вполне серьёзно спрашивает:

   -  Ну, Колечка, ну Островский, ну, пожалуйста… Я очень тебя прошу, помоги мне завтра сдать на четвёрочку, хоть вот-такусенькую, малюсенькую…

     И Колечка помог. Кто знает, что он ночью нашептал Николаю Родионовичу, но на экзамене он не поставил ни одной тройки.

Стихи

   В общежитии днём тихо – с утра все обитатели уходят на занятия. Остаются только дневальные – по два человека на этаж. Дневальные – это, для непосвящённых, дежурные. Сам распорядок в техникуме и общежитии, и слово «дневальный», взятое, наверное, из армейского лексикона, дисциплинируют учащихся, приучая их к тому, что железная дорога любит во всём ответственность и порядок.

   Дневальные убирают этажи, выдают ключи от комнат, у них есть в коридоре свой рабочий стол, а на руке красные повязки, которые обязывают посторонних слушаться и повиноваться. В день дежурства учащиеся освобождаются от занятий.

   Сегодня Наташа дежурит с Раей Соколовской. Вдвоём они очень быстро справляются с работой, и остаётся ещё куча свободного времени: можно сварить обед и почитать что-нибудь для души.

   Славная девчонка эта Рая! С ней и работать – одно удовольствие, и поговорить можно о чём угодно – она никому не растрезвонит, если поделишься чем-то сокровенным. Рая никогда не сплетничает за твоей спиной, не завидует твоим успехам и нарядам, не злорадствует по поводу чьих-нибудь неудач. Подстриженная под мальчишку, подружка бегает в брюках и блузке. У неё нет модных платьев и украшений, как у многих однокурсниц. Это не потому, что ей не хочется принарядиться – просто достатки не позволяют: кроме неё в семье ещё двое детей. В этом семестре ей трудно: нет стипендии – одна тройка помешала. Конечно, можно было бы побегать, поклянчить, как многие делают: «…ну пожалуйста, одна-единственная троечка!...», но раз так получилось – она переживёт, выкрутится, а выпрашивать не побежит. Рядом с такой подружкой всегда легко и надёжно.

   Пока Рая делает покупки для приготовления обеда, Наташа усаживается за стол в коридоре и раскрывает толстую тетрадь со стихами, которую она взяла у другой подружки, у Маши Жигулы. Маша в группе комсомольский вожак, организатор всех добрых и полезных дел: подготовить вечер или навестить заболевшего преподавателя – она первая. Маша, как и Рая, тоже из многодетной семьи, и такая же трудолюбивая: на каникулах в стройотряде работала, детский садик возводила. А ещё Маша влюблена в поэзию, стихов знает несметное количество, и всё время откуда-то переписывает новые, интересные: о любви, о родившейся новой жизни, доброте, красоте человеческих отношений.

   Стихи Наташа любит читать одна, в тишине. Ну-ка, что тут Маша вчера переписывала? Эдуард Асадов. «Можно ль красивым не быть, но стать?» Интересно…

…Пусть засверкает в глазах твоих

Сильное, доброе что-то очень.

Так, чтобы стал ты настолько зорче,

Что не прошёл мимо бед чужих.

…И в сердце отныне – ни зла, ни снега,

И вдруг, будто новым зажжён лучом,

Ты к зеркалу смело шагни и в нём

Увидишь красивого человека.

   Хорошо сказано. Умеют же люди писать. Говорят, Асадов был в войну лётчиком, был ранен и потерял зрение. А стихи пишет замечательные. Их недавно на вечере читали, который организовала Валентина Яковлевна, воспитатель. Читал профессиональный актёр. После этого в общежитии сразу, как грибы, начали появляться свои поэты. Наташа тоже попыталась сочинять, но это так сложно! У Оли Супруненко и Анечки Романюк лучше выходит.

   Наташа достала из кармана зеркальце и взглянула на своё отражение. Ну вот, красавица! Под глазами – тёмные круги, на носу – паста синяя от ручки, а ведь умывалась… Она начала стирать пасту.

  - Дневальные!

   Это Августа Константиновна, комендант. Наверное сейчас заберёт ребят со второго этажа бельё грузить. Точно, вон «стиляга» из двести седьмой побежал. Назад возвращается, лишний, значит. Сюда идёт…

  - Привет! Как дела? Вы уже справились?

  - Конечно. Да ты присаживайся на стул, а то -  как в известном мультике «вот это стол – на нём сидят, вот это стул – на нём едят»…

  - И что это мы здесь читаем? А, стишки… Асадов. «Чудачка»… Хм… А я детективы больше люблю, фантастику. Наташа… слышишь… это… Давай будем встречаться…

   Зеркальце выскользнуло и звякнуло на паркете.

  - А так быстро? Почему ты так решил?

  - Так… всё равно когда-нибудь с кем-нибудь надо начинать…

  - На кухню дым идёт со двора. Пойду, закрою окно…

   Надо закрывать окно как можно дольше…

  - Ну, так как, Наташа?

  - Ты извини, я занята. Очень…

  - Ну, как знаешь, чудачка!

   Высокая, стройная фигура парня исчезла на втором этаже. Обиделся, наверное. Растрезвонит всем, что она гордячка. А, да ну его! Посмотрим лучше, что там Асадов про «чудачку» написал:

…Какой же любви она ждёт, какой?

Ей хочется крикнуть: «Любви – звездопада!

Красивой-красивой! Большой-большой!

А если я в жизни не встречу такой,

Тогда мне совсем никакой не надо!»

  Ну, Маша, вот так молодчина! И где она только такие стихи берёт?